Современная молодежь и современное православие

Когда человек, критически настроенный, начинает говорить о современной, себе самому в первую очередь, молодежи, то он неминуемо впадает в субъективизм и брюзжание, о том, что сейчас не такая молодежь, как раньше, и трава была прежде зеленее и прочая, и прочая. На что ему молодежь резонно заметит: «Ну и ладно, возможно и так, только тебе-то до этого что? Разница какая тебе, ведь и молодежь уже не твоя, а лишь современная твоим сединам. Не трогай нас» -- И молодежь будет во многом права, поскольку всякое такого рода осуждение современности рождает вопрос - а сами-то вы как свою молодость прожили?

Однако Церковь (представителем которой я и являюсь в этом зале) имеет право задавать острые вопросы современной молодежи. Церковь, являясь носительницей абсолютных моральных принципов, а вместе с этим сама будучи молодой, можно сказать, моложе молодежи. Церковь молода, но молода по-настоящему и вечно. И вот именно с этих позиций Церковь обращается к молодому человеку и дает ему возможность ответить самому себе на самые молодежные вопросы.
Что я имею в виду, говоря, что Церковь молода (ведь ей уже больше двух тысяч лет)? В первую очередь то, что она есть организм «не от мира сего», то есть Церковь онтологически не склонна к старению; стареют государства, устои, культура и язык. Однако Церкви это несвойственно, потому что старение не свойственно вере, а также потому, что Церковь, как я уже говорил выше, не есть свод нравственных правил, этических норм. Этика важна для Церкви лишь приложением к тому, что есть самое главное в Церкви, в православной вере. Еще в прошлом веке русский богослов Алексей Хомяков справедливо отметил, что Церковь не является некой авторитарной властью. Авторитет это — нечто внешнее, а власть всегда несет в себе насилие, Церковь не обладает ни видимой властью, ни внешним авторитетом.

Когда молодой или, можно сказать, юный человек стоит перед открывающимися ему в жизни возможностями, когда он начинает понимать, что он может и может почти все ( ну по крайней мере с его точки зрения), у него дух захватывает и начинает кружиться голова (кто не помнит этих ощущений). Но ведь, если задуматься, то перед человеком открываются далеко не все объективные возможности, но понимание этого приходит гораздо позже. Однако ощущение ни с чем не сравнимое, ощущение первооткрывателя. И вот это ощущение потом, чуть позже рождает еще одно неизбывное ощущение – свободы.

Свобода - вот то, чем в основном характерна молодежь. Свобода – любимое слово молодежи, оно есть знамя молодого человека, с которым и ради которого он готов пойти на любые баррикады. Действительно, стоит только сказать что-то молодому человеку, заметить, указать, как он тут же начинает говорить о стеснении своей свободы и соответственно, всякое действие, пускай самое неблаговидное, всегда будет оправдано … свободой выбора. Ведь, как скажет молодой человек, «я имею право, поскольку я свободен». И это утверждение очень характерно. Но часто молодой человек под свободой понимает далеко не то, что она собой являет на самом деле, происходит подмена понятий. Очень часто человек считает, что свобода есть вседозволенность или, точнее, дозволенность делать то и так, как он на данный момент считает для себя комфортным, удобным. И здесь главную роль играет то, что называется свободой слова, когда человек умышленно перестает контролировать свои высказывания (а значит и свои мысли), перестает отвечать за свое слово в самом прямом смысле; ведь посмотрите, насколько сейчас стало привычным без всякой фильтрации произносить то, что рождает воспаленное сознание.

Свобода слова превратилась в свободу от слова, когда человек не связывает то, что говорит, с тем, что он делает. То есть свобода становится средством для достижения собственного комфорта – материального в первую очередь, но, самое главное, духовного и интеллектуального комфорта – когда человек, чтобы успокоиться в осознании собственной правоты и нежелании понять ошибочность своих поступков, прикрывается тем, что он называет свободой. И, хотя каждый человек решает лично для себя в каждом случае, как ему поступать, однако сумма такого рода прикрытий становится уже ощутимой для всего общества – нелишним здесь будет вспомнить и нынешнюю демографическую ситуацию, когда для человека комфортно не иметь детей или иметь столько (чаще всего одного), чтобы они – дети, не мешали ему свободно и спокойно существовать. Очень часто молодой человек под свободой понимает возможность ухода от ответственности – за себя, за свою семью (или, соответственно, когда речь идет о нежелании ее иметь, то есть не нести ответственность за кого-то кроме себя), за свою страну (тут нелишним будет вспомнить и современную уже ставшую привычной ситуацию, когда молодой человек, юноша намеренно и осознанно не желает отдавать первый долг своей стране и «косит» от армии (при всех далеко не безусловных сторонах ВС, однако это так – в первую очередь, здесь проявляется нежелание нести ответственность гражданина, которое просто находит себе оправдание в том состоянии, в котором находится армия).
Еще часто под свободой понимается та мера волшебного слова «хочу», которую устанавливает для себя сам человек, тоже говоря, что он свободен уж тут-то точно – ведь лично его дело – какую музыку слушать, в какие места посещать и о чем со своими сверстниками говорить и делать. Это на данный момент, пожалуй, самое опасное последствие той мнимой свободы, которой прикрываются молодые люди. Но всякий более или менее думающий своей головой человек через какое-то время неминуемо приходит к осознанию того, что за всем этим стоит совершенная пустота – погоня за модой, удовлетворение собственных потребностей, постоянное успокаивание себя тем, что все хорошо он делает – все это оборачивается пустотой и ощущением обреченности собственного бытия. Как часто молодой человек, достигнув 19-20 лет вдруг понимает, что ему ничего не интересно – он уже все знает, все видел и, что самое важное, он никому не нужен. Ему становится неинтересно жить, «неприкольно». Как много сейчас молодых людей избирает для самореализации какие-то пошловатые профессии вроде секретаря или менеджера по продажам сотовых телефонов (не значит, что сами по себе эти профессии не нужны или плохи – но размах вовлечения молодежи в дела, не требующие напряжения умственных и душевных сил сейчас колоссален).

Однако, конечно, нельзя говорить о каком-то всеобщем отупении и одичании молодежи. Молодой человек в первую очередь в душе искренен – это есть одно из главных свойств возраста и именно поэтому молодой человек часто попадает в ситуацию, когда он искренне верит, что те или иные приманки, предлагаемые миром и есть часть его свободы. И вот здесь обнаруживается та связь, которая всегда существует между молодежным восприятием жизни и православием – искренность.

Действительно, жизнь в православии, при этом, я подчеркну, активная жизнь выводит человека на совершенно иной уровень отношения в первую очередь к самому себе – человек становится честным перед самим собой, становится честным не потому что он усвояет какие-то нравственны нормы – не убей, не укради (хотя и это тоже), а потому, что он перестает бояться той неизвестности, которая окружает человека нецерковного, он начинает глубоко и тщательно смотреть в первую очередь на самого себя через призму христианства. И в нем человек вдруг находит именно то, что давно искал - истинную свободу, в которой нет выбора между черным и серым, но есть выбор между белым и черным. И здесь человек по-настоящему начинает понимать «суть вещей» и многие явления современности предстают в совершенно ином, истинном своем свете. В первую очередь сама по себе свобода, как оказывается, не есть кантовская необходимость подчиниться нравственному закону, но есть свобода Божественной любви, в которой человек и был создан актом свободного волеизъявления Творца. В этом есть начало понимания христианской свободы, которая не связана никакой необходимостью, как не был связан ни с какой необходимостью акт сотворения человека - т.е., грубо говоря, Богу не было «нужно» для чего-то сотворять человека из небытия, но Он сотворил его по любви к будущему человечеству. Именно поэтому человек наделен свободой стремиться к добру и быть его совершенным служителем, именно это позволяет отойти от того восприятия современным миром добра и зла, при котором они лишь две стороны, два дозора, благодаря которым сохраняется баланс в мире. Нет, христианское мировоззрение дает совершенно иной ответ – человек, чтобы быть свободным, должен не находиться где-то посередине (которой середины и не существует вовсе), но быть на стороне, при этом на стороне добра.
Вот тот ключ, который Церковь предлагает каждому молодому человеку для жизни в этом постмодернистском мире. Итак, в Церкви человек находит свободу. Но что же дальше? Что может человек достичь в этом мире посредством этой свободы? На самом деле, с одной стороны, очень и очень немного – пребывание в Церкви не есть гарантия чего-то в этом мире.

В отличие от продуктов, предлагаемых рекламой, Церковь не гарантирует «максимального эффекта за минимальное время», наоборот, молодому человеку самому предлагается преодолевать трудности именно исходя из того осознания свободы, которое он получает в Церкви. И здесь возникает то, что совершенно противостоит современному миру – никогда человеку больше не будет комфортно, удобно в интеллектуальном, духовном плане. Человек больше не сможет «расслабиться», напротив, он вынужден будет находиться в постоянном напряжении – правильно ли я делаю, правильно ли я поступаю и, что самое главное, какие последствия для него и для окружающих повлечет за собой его поступок. То есть в первую очередь Церковь предлагает ответственность, при этом не в модусе социальном или гражданском, но, гораздо выше, в модусе божественного замысла о человеке. Но ведь именно в этом отходе от общепринятых пошлых моделей общества и состоит весь тот бунт, который обычно принимает странные формы у молодежи. Человек в Церкви получает настоящую правду, настоящую любовь, настоящее общение, «Церковь как евхаристическая община, утоляет жажду современного человека, – а молодого особенно, – жажду истинного общения и единения. В ней открывается и даруется великая тайна самоотверженной чистой любви, как высшая тайна жизни. Весь смысл нашего жития и делания, должен быть заключен в воспитании такой самоотверженной любви, она не приходит сама собой, она приобретается непрестанным трудом – личным и соборным, постом, молитвой. Вот – призвание, достойное человека. Оно открывает человеческому бытию вечные и бесконечные горизонты, оно было и остается призывом к людям, особенно молодым, еще открытым и восприимчивым, еще не искалеченным мелочными суетными целями, ко всему, что целостно, вечно и совершенно.

Православие зиждется на целостном и вечном, оно зовет к совершенному и бесконечному, в этом заключено его всечеловеческое спасительное значение и единственный свет надежды на будущее мира и человека.»1 Как органичное следствие – молодой человек получает гораздо больше уверенности и устойчивости в мире, поскольку для него нет загадок и неясности там, где они остаются для человека нецерковного – механизм работы современного мира оказывается налицо со всей его ужасной подменой, со всем его холодными симулякрами, где означаемое и означающее навсегда разошлись, где все меньше связи между внутренним миром человека и окружающим его миром. Действительно, человек, будучи в постоянном напряжении, с другой стороны успокаивается в Церкви, поскольку от него никто не сможет отобрать того настоящего, что он здесь обрел. Это ли не цель любого молодого человека – найти то, что давно искал? Но при всем этом активная жизнь молодого человека в Церкви, особенно молодого ученого, к которым со всей определенностью можно отнести и уважаемых слушателей, дает очень важный стержень, который сложно найти где-то вне религиозного опыта – осмысленность научного поиска истины, открывемой в опыте научной очевидности. Для христианского ученого не может существовать никакой иной цели в своих исследованиях, кроме как чистой и бескорыстной жажды знать истину и, познавая ее, приближаться к тому пониманию свободы, которое каждому из нас обещано Церковью.

Однако найти это главное подчас бывает сложно не только в силу незнания, но по слабости. Иногда можно услышать, что религия – есть удел слабых людей, незащищенных, не могущих постоять за себя и поэтому прибегающих к кому-то ТАМ. Вовсе нет. Для того, чтобы обуздать самодовлеющее человеческое "я" и вытеснить его на периферию, поставив Бога в центр своей жизни, нужно стать воистину "нищим духом", что в евангельском смысле означает быть человеком большой духовной силы. Поэтому сознательно избранный религиозный образ жизни есть выбор сильных людей. Религия - дело сильного человека.